Лучшие ли идеи побеждают?

Лучшие идеи не всегда побеждают, но это не мешает людям верить в то, что так должно быть. Многие новаторы были разочарованы тем, как их идеи, преимущество которых казалось очевидным, боролись за мировое признание. Возьмите любую сферу деятельности в любое время, и вы увидите истории беспокойства, депрессии и гнева, подпитываемые верой новаторов в то, что их идеи не только должны, но и обязательно одержат победу над другими. Конечно, непрактичные изобретатели редко бывают объективными. Ведь лучшие идеи принадлежат им самим1.

Тед Нельсон, человек, который придумал слово гипертекст, жалуется на ограничения WWW и продолжает бороться за идеи, которые появились десятилетиями раньше веб-браузеров. Дуглас Энгельбарт и Алан Кей, пионеры персонального компьютера, также выражают недовольство в связи с великими идеями, появившимися на свет в 1970-е годы и до сих пор не реализованными2. Даже общественные и политические новаторы Мартин Лютер Кинг, Ганди и Томас Джефферсон требовали справедливого отношения к своим идеям.

Ни для кого не секрет, что новаторы часто бывают идеалистами, но миф о победе лучших идей не стоит недооценивать. Обратите внимание на то, как редко можно встретить людей, утверждающих, что выигрывает худшая идея и что их собственные изобретения — хлам. У каждого человека свои взгляды на то, какой мир и каким ему следует быть, а также почему некоторые творения или люди одерживают победу над другими. Даже сами понятия лучшего, хорошего, победы и проигрыша являются мнениями, как и стремление загонять вещи и события в рамки бинарных понятий. Хорошее против плохого, лучшее против худшего, радостный против грустного — неуловимые конструкции. Мир нельзя поделить на две простые кучи. Тем не менее людей это не останавливает.

На данном этапе книги становится ясно, что инновация сложна, обладает множеством значений и факторов и ее невозможно взять в узкие кавычки банального мифа. Существует много способствующих факторов; все их трудно запомнить. Именно поэтому легенда о том, что выигрывает лучшая идея, так опасна. Она обманчива и, хотя выглядит милой и невинной, тихонько подбирается к нам из-за угла, хватает за плечи и смеется, когда мы отворачиваемся от правды.

Почему люди верят, что побеждает лучшее

Сказки про героев выстроены по одной модели: хорошие парни побеждают, плохие — проигрывают, а люди, которые занимаются правильными вещами, получают призы3. Эти правила приятны и легко запоминаются. В некоторых культурах, включая американскую, такие истории расширяются до границ интеллектуального добра и созидания хороших вещей. По мнению американцев, изобретательность — одно из наилучших проявлений добродетели; они выделяют ее и проецируют на местную историю: политическая изобретательность Бенжамина Франклина; инновационная тактика минитменов во время войны за независимость США (которая не была такой уж инновационной); индустриальный гений Уитни, Фултона, Эдисона, Форда, Карнеги и Стива Джобса. Согласно самому простому определению, герои лучше всех справляются с тем, что они делают. Америка создала Супермена, а не парня на вторых ролях.

Меритократия — идеал, согласно которому лучшее выигрывает или должно выигрывать, — представляет собой глубоко укоренившееся среди американцев верование и является частью Американской Мечты. Параллельно модели героя (хорошие парни выигрывают) формируется естественная тенденция отдавать предпочтение историям, соответствующим обоим идеалам, и игнорировать те, которые им не соответствуют.

Когда мы не знаем ситуацию целиком (почему кто-то или что-то выиграло), возникают предположения:

• Победа была заслуженной: «Эдисон создал первую лампочку».
• Победа была героической: «Гутенберг проложил дорогу Интернету».

Конечно, большинству известно, что лучшее не всегда побеждает. Но мы не сходим с верного пути, чтобы обнаружить контрпримеры. Мы принимаем рассказы, соответствующие шаблонам, поскольку они доставляют чувство радости и подпитывают веру в то, какой должна быть жизнь. Победители прошлого, которые выиграли благодаря сомнительной этике и по спорным причинам (например, Рокфеллер, Карнеги и Ахиллес), остались в памяти людей не из-за своих ошибок или непопулярности, а благодаря героическим достижениям. Их победы и великодушные вклады, мифологические истины являются наиболее популярными историями, связанными с их жизнью, которые мы рассказываем4. По истечении определенного времени плохие поступки перестают осуждать, остается лишь традиция уважения. Вспомните, что Колокол Свободы, который треснул пополам после первого удара в 1753 году, а через десятилетия — еще раз, потому что был плохо сделан, сегодня является почитаемым предметом американской истории5. И не забудьте, что Альфред Нобель, больше известный как основатель Нобелевской премии, заработал свой капитал на изобретении динамита6.

В американский пантеон вымышленных легенд входят МакГайвер (из сериала «Секретный агент МакГайвер»), Джеймс Бонд, Индиана Джонс, Джон МакКлейн (из фильма «Крепкий орешек») и капитан Кирк (из сериала «Звездный путь»). Это герои, которые побеждают зло, не оставляя врагам ни малейшего шанса и используя хорошие идеи, хитрость и адекватную ситуации физическую силу. Их идеи лучше, поэтому они побеждают. Мы любим творческий идеализм даже в крайних его проявлениях. Например, в историях, подобных The Fountainhead (Источник) Айн Рэнд, где Говард Роарк — героический архитектор — ставит свои идеи превыше всего. Несмотря на сложность этой истории, главный герой охотно посвящает себя своим идеям. Простое сообщение, часто извлекаемое из этого эпического романа, заключается в том, что хорошее должно побеждать плохое, и если лучшая идея игнорируется, в этом виноват весь мир («враждебность подержанных душ»). Эта вера сильнее меритократии; общепринятое мнение о том, что лучше, не так важно, как мнение отдельного человека.

Применительно к бизнесу миф о победе добра отражен в знаменитом изречении: «Если вы сделаете улучшенную мышеловку, мир протопчет тропинку к вашей двери». Существует и другой вариант, прозвучавший в фильме про бейсбол Field of Dreams («Поле его мечты»): «Если ты это сделаешь, они придут». Данные фразы являются видоизмененными вариантами, к сожалению, не сохранившейся в точном виде цитаты Ральфа Уолдо Эмерсона — интеллектуала XIX века. Вероятнее всего, он сказал: «Если у человека есть хорошее зерно, древесина, доски или свиньи на продажу, к его дому будет вести широкая протоптанная дорога». Не знаю, когда вам в последний раз приходилось продавать свиней или выращивать зерно, но Эмерсон думал иначе, чем все будущие предприниматели, готовящиеся к инновационной игре, вместе взятые. Эта фраза носила поэтический, а не воспитательный характер. Ее автор расстроился бы, узнав, как много людей поняли его слова буквально.

Приведенная цитата долго использовалась в качестве предпринимательского девиза, заставив миллионы ошибочно поверить в то, что достаточно хорошая идея продаст себя сама. Как отмечает историк Джон Линхард, в США ежегодно регистрируется около 400 патентов. Можно не сомневаться, что в двери этих людей никто не стучится. Существует около 4000 патентов на мышеловки, хотя за всю историю не более 20 становились прибыльным товаром. В наши дни подходящим эквивалентом метафорической мышеловки является «улучшенный веб-сайт». Это подтверждает 30 000 программных патентов и 1 миллион появляющихся ежегодно веб-сайтов. Конечно, не всеми движет стремление к богатству или принятие желаемого за действительное. Тем не менее многие изобретатели все еще надеются, что «если ты это сделаешь, они придут».

Линхард, отталкиваясь от своего исследования инноваций, ставит под сомнение эту веру:

Редко бывает так, чтобы на ранних стадиях инновацию окружало большое количество людей. Улучшенная мышеловка, как и все остальное, будет пользоваться успехом лишь в том случае, если те, кто придумал идею, смогут убедить присоединиться к их новому предприятию других людей: инвесторов, поставщиков, работников, розничных торговцев, клиентов и даже конкурентов.

Качество и новизна идеи — только часть системы, которая определяет, какие идеи выиграют или проиграют. Когда мы оплакиваем закрытие нашего любимого ресторана («Они готовили лучшие каннеллони!») или недоумеваем, почему альбомы обожаемой группы не продаются («У них потрясающие тексты!»), мы фокусируемся на небольшой части картины, которая затрагивает лично нас и является лишь одним из факторов, определяющих судьбу. Эти внешние или вторичные явления имеют такое же влияние, как и качество идеи, талант или сама инновация.

Вторичные факторы инновации

История инновации открывает множество преобладающих в какой-либо области идей, которые высмеиваются людьми из этой же области. Любое современное высокотехнологичное устройство соответствует модели клавиатуры QWERTY — системе, созданной отнюдь не из соображений эффективности или эргономики. Винт Филипса был хуже менее известного винта Робертсона — настоящей жемчужины индустриального дизайна. M-16, самая распространенная винтовка в мире, прославилась заеданием механизма и сложна в использовании7.

Американские отопительные системы одни из самых неэффективных в истории человечества. А HTML и JavaScript — далеко не лучшие языки для написания программного обеспечения, хотя, пожалуй, наиболее успешны в истории.

Этот список бесконечен и регулярно пополняется, несмотря на все добрые побуждения творцов. Даже сегодня сомнительные идеи завоевывают признание.

Глядя на историю человечества, можно выделить семь важных позиций.

• Культура. Японцы изобрели огнестрельное оружие намного раньше европейцев. Но в их культуре олицетворением ценностей (мастерства, чести и уважения) являлся меч. Несмотря на преимущества использования огнестрельного оружия, эта инновация была проигнорирована и воспринята как постыдный способ убийства (отголоски этого чувства присутствуют у джедаев из «Звездных войн»). Технологические преимущества — лишь одна сторона инновации. Зачастую большее значение имеет ее соответствие конкретной культуре. Например, представьте, что в США появилось бы устройство для телепатии, но для его использования надо было бы приготовить обед из собаки соседа или появиться на публике голым — то есть нарушить два сильнейших запрета американской культуры. Да, инновации меняют общество, но сперва они должны получить признание, встав в один ряд с существующими ценностями.
• Преобладающая модель. Клавиатура QWERTY появилась одновременно с первой печатной машинкой. Когда Кристофер Шоулз ее создавал, он не думал заинтересовывать миллионы людей — ему была нужна модель, которая не блокирует механические клавиши. А авторы первых компьютеров, желая облегчить переход пользователей на свои творения, скопировали модели ставших популярными к тому времени машинок. Многие преобладающие модели достигают популярности на фоне других инноваций. Могут появляться их улучшенные варианты, но, чтобы получить признание, они должны значительно усилить главную идею, оправдывая стоимость перехода (например, заново учиться печатать). Чем больше распространена преобладающая модель, тем выше стоимость (например, попробуйте обновить или унифицировать форму электрических розеток по всему миру).
• Наследие и традиция. Отказ США от метрической системы связан с традицией: Америка уже знает английскую систему, зачем перенимать другую? (Смотрите раздел «Космос, метрика и Томас Джефферсон»). Привычку иногда путают с верой в то, что все хорошо; поэтому унаследованные идеи (включая фанатизм, невежество и искаженную информацию) часто защищают люди, которые сами от них страдают, превознося верования предков и прошлого. Это специфический культурный фактор.
• Политика: кто извлекает выгоду? В политической деятельности часто присутствует небольшой злой умысел: люди действуют в своих интересах. Задайте себе вопрос: кто извлечет выгоду, если мы выберем X или Y? Можно предсказать, как те, кто стоит у власти, отреагируют на новую идею, если с самого начала высчитать ее влияние на них. Интересы власть предержащих влияли на одобрение всех инноваций в истории. Голод, война и бедность — серьезные проблемы, но они продолжают существовать — это в чьих-то интересах. Автор любой новинки должен учитывать политику.
• Экономика. Инновация — удовольствие дорогое: будут ли оправданы расходы на изменения? Каждый может подтвердить преимущества какой-то абстрактной идеи, но ее реальное воплощение может потребовать огромного финансирования или неразумного риска. Преобладающие модели (смотрите выше) заменять дорого. Зачастую есть время или деньги для введения инновации только в одной области; все другие отбрасываются, но не из-за достоинств, а исходя из сиюминутных приоритетов.
• Ценные свойства субъективны. Соберите в одной комнате троих человек, и вы получите пять определений ценных свойств. Отопительные системы популярны благодаря своему внешнему виду, а не рабочим свойствам. Ценности, вкусы и мнения потребителей редко интересуют новаторов, пока не становится очевидным, что инновация игнорируется. Умные творцы начинают изучать своих клиентов и осваивать их потребности достаточно рано, чтобы использовать полученные сведения во время работы над новинкой. Можно привести часто используемый пример: Betamax против VHS. Ключевым фактором в успехе VHS была длина ленты (три часа — достаточно для художественного фильма). Более высокое качество видео на Beta-кассете меркло на фоне предлагаемого ею одного часа просмотра.
• Краткосрочное и долгосрочное мышление. Одной из важных составляющих является время: как долго эту инновацию можно будет использовать? Многие превосходящие по качеству идеи отбрасываются обществом, заинтересованным в дешевых и краткосрочных преимуществах. В 1930-е годы в крупных городах США появилось трамвайное сообщение, созданное по успешной европейской модели. Однако в 1950-х годах, в трепете перед мощью автомобилей, трамвайные пути убрали и на их месте проложили автотрассы. Сегодня во многих городах жалеют об этом и думают о возвращении трамваев на новых легких рельсах. Ценные свойства идей меняются в зависимости от того, насколько удалено в будущее их влияние.

В следующий раз, когда увидите, как отвергают хорошую идею или принимают плохую, посмотрите на этот список; он поможет вам понять истинные причины отбора.

Далее мы рассмотрим две инновации, демонстрирующие, как вторичные факторы проявили себя в прошлом.
Космос, метрика и Томас Джефферсон

Двадцать третьего сентября 1999 года орбитальная станция НАСА «Марс» запустила свои двигатели, чтобы остановиться на орбите около Марса. Десятимесячное путешествие завершилось, и корабль пролетел над небом «красной планеты» на прогулочной скорости 12 000 миль в час. Станция следовала всем запрограммированным инструкциям и, проходя обратную сторону Марса, исчезла из поля видимости. Командный состав с нетерпением ждал ее появления с другой стороны (рис. 1). Прошло 10 минут (лимит ожидания). Ничего. В центре управления полетом занервничали (шутка ли — 10 лет сложнейших работ!). Обыскали атмосферу Марса — безрезультатно. Орбитальная станция исчезла.

Позднее выяснилось, что космический корабль вышел на другую орбиту, полетев слишком низко. В итоге он сгорел в атмосфере. На то, чтобы понять причину произошедшего, понадобилось много времени: в одном уравнении единицы не были переведены из метрической в английскую систему измерения, и орбитальная станция стоимостью в $300 миллионов отправилась на верную гибель. Корабль был обречен еще до запуска.

Рис. 1. Несчастная орбитальная станция «Марс». Если бы Джефферсон добился своего, этот корабль мог выжить во время путешествия на Марс

Как всегда, у неудачи оказалось много причин. Орбитальная станция являлась частью программы НАСА «Быстрее, Лучше, Дешевле», заключающейся в ускорении введения инноваций во имя творческой свободы. Одновременно увеличивался и риск — распространенная дилемма для менеджеров инноваций. Но главным звеном в цепи неудач была метрическая система: почему некоторые страны и в частности, США, до сих пор используют другую систему измерения?

Метрическая система существует более 200 лет. Ее используют 190 из 193 стран на планете и она обладает множеством преимуществ по сравнению с английской. На банках с газировкой вроде Coke или Pepsi до сих пор указываются и английские, и метрические величины (12 унций/354 мл) как пример символического компромисса. Даже Великобритания, родина английской системы (фут/галлон/миля), перешла на метрическую систему десятилетия назад.

Американская история о предложенной и отвергнутой инновации начинается с Томаса Джефферсона. Занимая должность государственного секретаря, он невинно предложил американскому правительству заменить английскую систему измерений — это причудливое нагромождение наследия вавилонской, римской и саксонской королевских семей. Ярд, например, определялся длиной пояса, который носили короли (будь они не такими толстыми, кто знает, какого размера были бы наши футбольные поля). Поддерживаемую английскими монархами на протяжении веков систему автоматически приняли в американских колониях. Но Джефферсон был умным и свободомыслящим. Он знал, что улучшенную систему создать нетрудно и она будет представлять ценность для нового народа, поэтому приступил к работе. Вскоре у него появился план, подобный тому, что годами спустя во Франции назовут метрикой.

Он разделил английский фут на 10 единиц, которые назвал линиями, а линии — на 10 единиц, названные точками. Использование десятичной математики упростило конвертацию единиц. (Быстро: сколько унций в одном галлоне? Чашек в кварте? У нас 10 пальцев, и основанная на десятках математика упрощает математические операции.) Подобным образом Джефферсон перевел в десятичную систему исчисления более крупные единицы; скорректировал размер фута, ярда и мили до масштабов 10 и предложил свой план Конгрессу в 1789 году. Возможно, ему представлялось, что на десятки перейдет все — от единиц времени до выражения любви. Перспективы были очень радужными.

Однако предложение провалилось с оглушительным треском. Конгресс не отверг план, скорее, заморил голодом; идею просто проигнорировали (смотрите пункты «Политика: кто извлекает выгоду?», «Экономика» и «Краткосрочное и долгосрочное мышление» в предыдущем списке). А время шло. По ту сторону Атлантики, во Франции, метрическую систему одобрили в 1793 году; за несколько десятилетий она стала преобладающей в Европе (процесс шел медленно и трудно). Во многом это было связано с Великой Французской революцией. Метрическая система вышла вперед на волне политических событий, как клавиатура QWERTY воспользовалась технологической инновацией печатной машинки.

В 1866 году у США не было другого выбора, кроме как откликнуться на ту же идею, что и 50 лет назад. Конгресс предпринял действия, но нерешительные. Издали закон, согласно которому отныне можно было легально использовать метрическую систему. Но почему она все-таки проиграла? Мало кто из американцев отреагировал на новинку, а владельцам частного бизнеса не было смысла изменять свое оборудование; в итоге исходный вариант сохранил свои позиции. Позднее было предпринято еще несколько попыток продвижения новой метрики, включая требования указывать на этикетках продуктов питания обе величины (те же банки с газировкой). Но «воз и ныне там».

Многие считают, что ситуация нуждается в сильной руке: единственный способ сдвинуться с мертвой точки — издать приказ. Представьте: у вас есть доказательства, что замена клавиатуры QWERTY на другую модель повлечет мир на земле или гарантирует выживание человеческой расы. Что пришлось бы сделать для замены клавиатур по всему миру? В одной большой стране? Меньше чем за шесть месяцев? Такие задачи трудноосуществимы, потому что требуют астрономических расходов. Если, как в случае с принятием QWERTY, нет более крупной инновационной волны, вместе с которой произойдет и ее замена (либо, как это случается в фантастических фильмах, не повлечет за собой полное исчезновение клавиатур), прогресс маловероятен.

Некоторые инновации — автомобильные системы безопасности или экологическое строительство домов (например, без асбеста) — получили признание лишь потому, что правительство предоставляло стимулы или наказания (в ряде случаев ставя преобладающую модель вне закона). Как еще может произойти прогресс в ситуациях, когда коллективная выгода общества выше, чем ощутимая выгода отдельного человека? (Например, обязательное среднее образование — это хорошо для страны, но непопулярно среди детей.) Тем не менее кто-то считает, что подталкивание инновации противоречит природе свободного рынка и часто лишь вредит. На самом деле все сложно; иногда помощь со стороны работает, иногда — нет. В любом случае основной вывод таков: успех больше определяется факторами, перечисленными выше, чем мотивацией с чьей-либо стороны. $50 миллионов на продвижение товара не так важны, как силы культуры, преобладающей модели и политики.

Все перечисленные факторы полностью применимы к нашему примеру, поскольку английская система была преобладающей моделью. И хотя новая метрическая система имела свои преимущества, никому не удалось убедить американских политиков и народ в том, что затраты на изменения себя окупят. А каким интересам служили бы бизнесмены или политики, осуществившие переход? Когда Джефферсон покинул пост, почему никто не захотел продолжить его дело? Немногим сторонникам оказалось достаточно закона 1866 года, уравнявшего обе системы.
Парадокс «качество/внедрение»

Очередная прекрасная иллюстрация неуловимых отношений между ценными свойствами идеи и ее успехом — технологии, стоящие за Всемирной паутиной. Когда Тим Бернерс-Ли придумал WWW, он не думал о будущем технологическом развитии.

Инструмент создания веб-сайтов под названием HTML, которому было отдано предпочтение, обещал простоту будущим документам. Изобретатель и не представлял, что у Сети появится своя экономика с книжными магазинами и банками, не подозревал о рождении миллиардов личных и профессиональных сайтов, которые станут главным способом общения. В его голове жили мысли о научно-исследовательских документах и текстовой односторонней коммуникации, поскольку именно это беспокоило его работодателя.

Страсть новатора к простоте была столь велика, что изначально он преуменьшил роль изображений и медиа, сосредоточившись на тексте. Для него HTML являлся легким и простым языком. Зачем отягощать его ненужными свойствами других языков программирования? Хотелось чего-то еще более простого. В 1991 году был запущен первый веб-сервер, и вскоре коллеги Бернерса-Ли могли создавать свои собственные сайты и веб-страницы.

В 1993 году было уже 130 веб-сайтов; за шесть следующих месяцев их число увеличилось вчетверо, а в 1995 году перевалило за 23 000. Каждый год их количество удваивается. Чтобы стать творцом, человеку нужен простой текстовый редактор. Ситуация в Сети заставила беспокоиться весь мир и самого Тима Бернерса-Ли.

В то время многие специалисты компьютерной науки сокрушались о том, что технологии, обслуживающие Всемирную паутину, были медленными, незащищенными и незрелыми. Многие до сих пор придерживаются такого мнения. Они считают, что все знают лучше и, если бы они могли вернуться в прошлое и сказать Бернерсу-Ли или ребятам из Netscape (создателям первого коммерческого веб-браузера), что делать, все проблемы были бы решены (и, конечно, не возник бы тэг мерцания)8. Хитрость в том, что дай им волю, получилась бы совершенно другая и, возможно, не такая успешная Всемирная паутина. И хотя сейчас Сеть пытается обеспечить секретность, безопасность и другие важные моменты, в 1993 году это могло стать барьерами, замедляющими или останавливающими развитие Интернета, который мы знаем сегодня.

Факторы, влияющие на распространение инновации, от личных до более широких, приведенных чуть выше, влияют на легкость принятия новинки. Интернет и мобильный телефон добились признания быстрее, чем предыдущие технологии, не потому, что в настоящее время все происходит быстрее (и не потому, что они являются большим скачком вперед по сравнению с остальными). Просто барьеры вхождения тогда были низкими. У людей уже имелись ПК и телефонные линии. Это сделало использование Интернета дешевым и простым (экономика). Что касается сотовых телефонов, население уже обладало повседневным опытом использования личного телефона и беспроводных аппаратов; их постоянное использование было приемлемым с точки зрения социального поведения (культура). Если подумать, мобильный телефон — всего лишь беспроводной телефон с неограниченной (иногда) областью охвата. Интернет и Всемирная паутина, какими бы чудесами они ни являлись, представляли собой расширенное применение ПК и уже знакомых модемов. Интернет научил миллионы максимально использовать электронную почту и текстовые редакторы.

Парадокс «качество/внедрение» возникает, если ради развлечения мы отделим ценные свойства (позиция специалистов) от факторов, которые влияют на принятие изобретения (рис. 2). По мнению экспертов, для публикации и общения по сети существовали технологии лучшие, чем у Тима Бернерса-Ли. Тед Нельсон и Дуг Энгельбарт уже давно говорили о них и демонстрировали. Но для принятия «улучшенных» идей в 1991 году существовали барьеры. В лучшем случае, они бы обошлись дороже, и их проектирование заняло бы больше времени. Мы не можем сказать, помешали бы Сети эти дополнительные барьеры добиться популярности или полностью изменили бы ее. Возможно, альтернативные модели сети могли иметь свои преимущества, которых нет у Бернерса-Ли, и это могло положительно сказаться на их принятии.

Рис. 2. Понятие ценных свойств, описываемых специалистами, часто вступает в противоречие с простотой внедрения инновации

Все это наводит на мысль о том, что наиболее успешные инновации не всегда самые ценные или лучшие. Просто они попадают в благоприятную зону между тем, что хорошо с точки зрения экспертов, и тем, что может быть с легкостью принято, учитывая колебания всех вместе взятых вторичных факторов. Идеализм ценных свойств и представление о том, что они побеждают, смягчаются ограничениями и непоследовательностью желания людей пробовать новое, культурой текущей эпохи и событиями реального времени. Это объясняет, почему первые новаторы, движимые абсолютной верой в свои идеи, так часто терпят поражение на рынке и в глазах общественности, уступая тем, кто пришел позже, но был готов на компромисс.

1 Я пока не собрал убедительную библиографию, где бы описывалась связь между самолюбием, инновацией и достижением. Впрочем, следует отметить, что подавляющее большинство новаторов, биографии которых я читал, обладали большим самолюбием.

2 Дуг Энгельбарт дал множество интервью о своем месте в истории, а также о состоянии вычислительной техники сегодня. Алан Кей также привел множество комментариев относительно состояния технологий и игнорирования лучших идей.

3Безусловно, существует множество разных сказок и мифов, а также стереотипов, которые в определенных традициях так же популярны, как исполнения желаний и приключения героев. Смотрите Bruno Bettelheim, The Uses of Enchantment, Penguin, 1991 или «Герой с тысячью лиц» Джозефа Кемпбелла (София, 1997).

4 Бароны-разбойники — легкие мишени. Несмотря на клеймо, сегодня мы наблюдаем только их благотворительные работы, университеты и организации. У Карнеги было несколько инцидентов, связанных с правами рабочих, включая Хомстедскую стачку 1892 года, во время которой Фрик, управляющий, перекрыл путь вооруженным рабочим, что повлекло за собой мятеж, в котором погибло около десяти человек. Ирония заключается в том, что парк рядом с университетом Карнеги-Меллон называется парком Фрика, и большинству студентов его имя знакомо только в связи с его благотворительной деятельностью.

5 Колокол Свободы получил свое имя только в 1835 году. С этим связана целая череда несчастий, многие из которых уже сами стали мифами.

6 Нобель был загадочным человеком, про его собственную работу мало что известно. Тем не менее создание Нобелевской премии произошло после его смерти, как он и просил в завещании.

7 Это спорное заявление; точность зависит от времени. Во время войны во Вьетнаме эти жалобы были частыми, но некоторые считают, что с 1970-х годов произошли определенные изменения, устранившие проблемы. Я не специалист в данной области, но нашел достаточно доказательств, чтобы с уверенностью вставить это утверждение в текст.

8 Даже создатель тэга, мерцая, жалеет о его создании.